— Уже доказали, — заверил синеглазый, — но дело не в этом даже.

— А в чем?

— Вы сами знаете в чем, — заверил тот, — мы ж с вами умные люди, понимаем, что этот казус с глупым стариком — для отвода глаз, не так ли?

Алеша заерзал, подался вперед, уже не было желания откидываться на спинки стульев, закидывать ногу за ногу. Хотелось закрыться ладонями, но наручники мешали.

— Понятия не имею, о чем вы.

— Помогу вам вспомнить. Итак, в один прекрасный день, а именно — восьмого июня двадцать третьего года, в квартире ваших соседей, неподалеку от вас, грянул взрыв. Скажите, вы знакомы были с Денисом Романовым?

— Д-да…

— И с его женой?

Как ни пытался сдержаться Алеша, но уши начали наливаться жаркой кровью: Нинка была одна из тех, кого он считал достойной себя, но, когда однажды упал к ее ногам, был безжалостно обсмеян.

— Да-да, — точно угадав его мысли, кивнул сыскарь, — именно. Именно вы, руководствуясь личной неприязнью к семейству Романовых, устроили взрыв в их квартире. Бесчеловечно, общественно опасным способом, смекаете, к чему я?

Молчание.

— Показать, что осталось от убитого тобой человека? Для наглядности.

Рука синеглазого скользнула во внутренний карман пиджака, Алеша неотрывно, как зачарованный, следил за ней, и аж губы тряслись, как до боли в печенках охота была глянуть на ЭТО. Интернет-то весь подчистили, на всех стоящих форумах патологоанатомов его давно забанили, мультики-комиксы такого эффекта не давали… а уж так хотелось, так хотелось…

Остатки здравого смысла все-таки взяли верх. И Алеша произнес самым простым голосом:

— Это все доказать надо.

— Не надо, все уж доказано, — легко заверил синеглазый и руку от кармана отвел. Алеша подавил вздох, — у вас немалый опыт устраивания такого рода фейерверков. Лёля, мы давно уже наблюдаем за вашей карьерой, осведомлены о ваших нездоровых наклонностях и держим вас на контроле.

— Я нездоров, — выдавил Алеша, — позовите адвоката.

Вопреки ожиданиям синеглазый не стал возражать. Встал, подошел к двери, кликнул кому-то: «Адвоката нам, пожалуйста!» — и вернулся. Присев на край столешницы, навис, некоторое время рассматривал Алешу, точно чудо чудное.

— Странно, — наконец произнес он самым чистосердечным тоном, — неужели вы ничего не понимаете, Алеша? Ответьте мне, что больше: пять или все-таки двадцать?

— Двадцать, — подумав, осторожно сказал он.

— Во-о-от, отлично. Я буду с вами откровенен: вам светит или пять, или двадцать. Выбор за вами.

— И снова не понимаю…

— Рад разъяснить. — Синеглазый сделал то, что не суждено было осуществить Алеше, а именно: ногу за ногу заложил и сцепил на коленке пальцы. Оскорбительная поза для того, кто сам хотел того же, да не сложилось.

— Итак, в результате оперативной разработки выявлен факт реализации взрывчатого вещества, формула которого с точностью девяносто девять и девять десятых процента совпадает с составом той, которая была использована для теракта в квартире Романовых.

— Там самогонный аппарат взорвался, — прошелестел Алеша.

— Перестаньте, глупо, — искренне попросил синеглазый, — это версия для идиотиков… простите, избирателей. Мы с вами прекрасно понимаем, что так сработать может лишь наша с вами взрывчатка.

— Это не я.

С сочувствием, даже голову склонив, тот одобрил:

— Неплохая выбрана линия поведения, если бы речь шла о чем-то менее серьезном, то сработало бы. Удобно же, только и талдычь: я — не я, требую адвоката. Повторяй мантру и жди, пока у следака нервы сдадут. Только ведь, дорогой мой человек, когда в деле появляется взрывчатка, то это вот не работает. Итак, вернемся к нашему вопросу.

— Какому?

— Такому, что или мы ждем адвоката и готовимся присесть минимум на двадцать лет — не исключено, что и пожизненно. Или же рассказываем все сейчас без адвоката — и получаем шанс сократить этот срок до пяти лет. Сразу сейчас. А то и получится, с учетом нашего с вами диагноза, добиться всего-навсего принудительного лечения. Вы же не желали наступления общественно опасных последствий?

Алеша всплеснул руками — по силам, в наручниках неудобно, — весь подался вперед.

— Нет, нет, не желал! Что ж я… они ж соседи! Друзья! Я Нинку любил…

Тут этот недомысль понял, что ляпнул не то, что надо, и осекся. Но следователь, внезапно сменивший гнев на милость, преобразовавшийся из «злого» в «доброго», великодушно не заметил этого огреха:

— Вот и молодец. Я рад, что не ошибся в вас. Итак, вопрос: расскажите, откуда у вас эта взрывчатка?

Алеша решился:

— Хорошо. Расскажу. Записывайте.

…Спустя минут семь в дверь постучался жизнерадостный, улыбчивый, румяный, как дитя, и коренастый господин в галстуке. Улыбаясь участливо, он протянул синеглазому какую-то бумажку, махнул красной книжечкой и сказал:

— Адвокат по назначению Крячко Станислав Васильевич. Вот мой ордер, вот удостоверение. С кем имею честь?

Алеша поднял чистые серые глаза:

— А мне не нужен адвокат, я уж покаялся.

Глава 21

— Так-таки во всем? — уточнила Мария. Забывшись и задумавшись, она начала накручивать на палец локон.

— Во всем, что знал, конечно.

В ее голосе явно читалось разочарование.

— И что ж мог знать этот убогий? Стоило ради этого городить огород с погонями?

— Знаешь, а все-таки приятно поводить тебя за нос, заранее зная ответ, — признался Гуров, — стоило, еще как. Сообразив, что речь идет уже о нем самом, не о его идее, или что там у аналогичных товарищей вместо мозгов, он немедленно признался, что взял взрывчатку, как он выразился, «на реализацию» непосредственно у ее изготовителя.

…Итак, Алеша выдал своего «поставщика», то есть изготовителя взрывчатки. Тот сделал в целом правильный вывод, явно положившись на то, что поручить реализацию поселковому дурачку с диагнозом — хорошая идея, если и попадется, то не факт, что его показаниям будет вера. Всем известно, как недоразвитые любят придумывать друзей — могущественных, способных на все, в том числе и побить кого угодно одной левой. Скорее всего, сам дурачок полетит белым лебедем — за решетку или на принудительное лечение.

Возможно, при иных обстоятельствах и сработал бы расчет, но в сообщении Алеши был очень важный нюанс. Деталь, которая исключала и вранье, и фантазии, и даже выдумывание друзей.

— Что? Прямо вот так, на дому то есть, делает мины? — с недоверием переспросил Станислав, заметно повеселевший, избавившись от галстука и адвокатской личины.

— Не совсем на дому, — уточнил Гуров, — но да, делает, с нуля. Можно сказать, на коленке.

Гришин заметил, что верится с трудом:

— Лев Иванович, такого рода технологии требуют промышленного оборудования.

— Ах, промышленного оборудования, — не без сарказма повторил Крячко, — то есть ты, майор, хочешь сказать, что дурачок наш под давлением наврал?

Гришин пожал плечами.

— Ты крыльями-то не трепещи, — не отцеплялся Стас, — а включи-ка логику: зачем ему врать, да еще так правдоподобно?

— И к